«Вифлеемъ - Дом Хлеба»

Выпуск 12 (октябрь 2017)

ТАЙНА ЧЕРЕМШАНСКОЙ ТИШИНЫ

С. И. Быстров

Один из многих

(Статья из журнала "Старообрядец" №3 - Н. Новгород, 1907)

7-го января текущего года исполнилось ровно 9 лет со дня кончи́ны одного из видных дéятелей старообря́дчества - архимандри́та Серапиóна, игýмена Черемшáнского мужского монастыря́.
Кто из старообря́дцев не знал о. Серапиóна или не слышал о нём? Как основатель Черемшáна в то тяжёлое, безпрáвное время, когда пришлось ему работать на арене истории, он был извéстен всему старообря́дчеству.
Промелькнýло ужé 9 лет, как не стало о. Серапиóна. Все знавшие его ли́чно, до сих пор сохраняют о нём самое лýчшее воспоминание. Но этих лиц становится всё мéньше и мéньше. Было бы очень жаль, если вместе с их кончи́ною уйдут в моги́лу полéзные и назидáтельные свéдения о жизни о. Серапиóна. Поэтому цель настоя́щей заметки - освети́ть важнейшие моменты в жизни о. Серапиóна и побуди́ть лиц, бóлее знающих, изложи́ть свои́ свéдения о нём бóлее обстоя́тельно.

*

Время, в которое пришлось жить и действовать о. Серапиóну, было далеко не то, какое переживаем мы теперь. В настоя́щее время старообря́дчество, бóлее или мéнее, вздохнýло свободно, избавившись от векового гнёта и насилия. Теперь оно получило нéкоторую возможность высказывать свои нýжды, желания и взгляды даже в печати - но тогда было далеко до этого.
Произвóл царил в полной силе. Вся́кая правдивая мысль, каждое свободное слово души́лось в сáмом зарóдыше. Достаточно было начáльству найти́ в доме старообря́дца стари́нную книгу, дрéвнюю икóну, или даже лéстовку, чтобы причини́ть владельцу их тысячу неприятностей. Недáром о. Серапиóн, бýдучи ещё мальчиком, живя́ в доме родителей, вы́нужден был уходить в пóгреб, чтобы почитать какýю-нибýдь божéственную книгу.

*

Свéдения о жизни о. Серапиóна очень немнóгочи́сленны, да и те, бóльшей частью, приходится заи́мствовать из ýстных пересказов близко знавших его лиц, осóбенно родной его сестры́ М. И. Шамшиной (по мýжу). Но и она знает сравнительно немнóго, - это объясняется тем, что покóйный не любил о себе разсказывать.

Из этих немнóгих дáнных извéстно, что о. Серапиóн - в мирý Симеóн Игнатьев - родился в Саратове в 1823 году. До восемнадцатилетнего вóзраста жил в доме свои́х родителей.
Наклонность его к аскети́зму сказалась рáно. Он жил не так, как живут мальчики его вóзраста, поэтому домашние называли его в шутку “попóм”.

Восемнадцати лет он тáйно удали́лся из дома родителей и пошёл стрáнствовать. Посети́л, мéжду прóчим, старообря́дцев, живших в Турции, Австрии и Румынии. Побывáл и в других отдалённых местах.

Переход заграни́цу в то время был осóбенно трýден. Приходи́лось пробираться тáйно, самыми глухими местами и притóм только ночыо, а дни приходи́лось просиживать в высоких прибрéжных камышáх, стóя по колéна в воде.

Долго ли жил о. Серапиóн заграни́цей, достовéрно неизвéстно. Есть основание полагáть, что он путешéствовал тудá не один раз. Пребывание его заграни́цей совпало с знаменитым событием для старообря́дцев - присоединением митрополи́та Амврóсия, которого он был очеви́дцем.
Поселившись в Румынии, в «Слáвском монастырé», о.Серапиóн вскоре при́нял и́ночество, вместе с пришедшими с ним из России спутниками, а спустя́ нéсколько лет он был рукополóжен во свящéнники.

Жизнь заграни́цей, зназкомство с выдающимися дéятелями тогó времени, каковы́ и́ноки Павел, Али́мпий и др., принесло о. Серапиóну громáдную пóльзу. Он основательно ознакóмился с историей старообря́дчества и глубоко изучи́л Свящéнное Писáние.

Последнее возвращение егó в Россию отнóсится к 1863 гóду.¹ В это же время пришли́ с ним и другие и́ноки, бежавшие из России: Израиль, Макáрий и др. с епи́скопом Виссариóном во главé. Они врéменно поселились в г. Хвалы́нске, Саратовской губéрнии, надеясь со временем основать здесь небольшой скит.
Но полиция открыла их местопребывáние и «за самовóльное их бéгство» заграни́цу присуди́ла к тюремному заключéнию и телéсному наказáнию. Тюремное заключéние им пришлось отбы́ть, но от позóрного «наказáния рóзгами» десни́ца Всевы́шнего их защити́ла: в то время, когда их, скóванных, привели на площадь и всё ужé было приготовлено дня звéрского истязáния, последовал Высочáйший манифéст об отмене телéсного наказáния, в силу которого их немéдленно освободи́ли.

С этого времени началась дéятельность о. Серапиóна по постройке мужского монастыря́ на Черемшáне. Благодаря́ его энергии, неутоми́мому труду и помощи благотвори́телей, работа шла успéшно, и молéльня, с корпусом для брáтии, в этом же годý была отстроена.
Привлекаемые стрóгой, подви́жнической жизнью о. Серапиóна, любители уединéния со всех сторóн шли в нóвую оби́тель, и монасты́рь, официально “хýтор”, стрóго организованный на началах дрéвних оби́телей, положи́л начало своемý существованию.

О. Серапиóн вскоре был и́збран брáтиею в игýмены. В этом новом звáнии он ещё бóлее стал предаваться подви́жнической жизни, служá для братьев и́ноков высоким примером нрáвственности, трудá и служéния бли́жним.
Даже враги́ старообря́дчества преклоня́лись пред нрáвственным вели́чием о. Серапиóна. Были мнóгочи́сленные случаи, когда самые рья́ные безпопóвцы и беглопопóвцы, поражённые высотýю жизни о. Серапиóна и неотрази́мой силой его убеждений, оставляли свои заблуждéния и присоединялись к старообря́дчеству. Мнóгие из них, присоедини́вшись, не уходи́ли ужé бóлее из огрáды монастыря́, но вступали в число брáтии, принимали и́ночество и оканчивали свои дни в стрóгом уединéнии. Так великó было влияние о. Серапиóна на окружающих!

С каждым годом число брáтии увеличивалось всё бóлее. Пришлось построить нéсколько новых корпусов и поставить нóвую цéрковь. Всё это с течением времени было совершенó. Кáменная двухэтажная цéрковь с кýполом и крестóм укрáсила собóю новую оби́тель.
Но “начáльству”, осóбенно “духóвному”, показалось это сли́шком опáсным, поэтому, по их требованию, крест и кýпол были снесены́, хотя́ храм оставлен был нетрóнутым.

*

Пи́шущему эти стрóки пришлось прожи́ть на Черемшáне около пяти́ лет, поэтому я как очеви́дец имéл возможность ли́чно ознакомиться с жизныо о. Серапиóна и други́х и́ноков тогó времени.

В своей деятельности о. Серапиóн не знал ýстали. Совершая ежеднéвно Божéственную литурги́ю, он находи́л ещё время заниматься распоряжением по оби́тели, беседами с приходящими и чтением Свящéнного Писáния. Никтó не видел, когда он отдыхает от трудóв свои́х.
Если кто из брáтии заболевáл, о. Серапиóн, оставляя всё, шёл к боля́щему, утешáл его в пости́гшей скóрби и до последней минуты не оставлял егó свои́м вниманием.

Благотвори́тельность егó былá постоя́нною. Ежеднéвно можно было видеть десятки ни́щих, ожидавших выхода о. Серапиóна из цéркви. Нéкоторые престарéлые бедняки́ ежеднéвно аккуратно явля́лись к о. Серапиóну, и каждый из них получал себе на пропитáнье. Откáза никомý не было.
Немáло было и злоупотреблéний егó простотóй. Приходил какóй-нибýдь нуждающийся и просил помóчь ему на то или инóе дело, обещáясь в сáмом непродолжи́тельном времени возврати́ть. О. Серапиóн давал. Проходили недели, месяцы, должни́к не приходил. Эконóм оби́тели напоминал о. Серапиóну об этом. Но он, улыбнувшись, бывáло скажет: «Бог с ним, ему нýжно; а когда нам понáдобится - Госпóдь пришлёт». Больше этого от него ничегó не услы́шишь.

Брáтия монастыря́ относилась к о. Серапиóну с величáйшим уважéнием. Каждый старался предупреди́ть малейшее его желание. Но это делалось не из-за стрáха наказáния, но еди́нственно из любви к своему настоя́телю.

В 1893 годý о. Серапиóн был посвящЁн епи́скопом Паи́сием в сан архимандри́та.

Неоднокрáтно к нему явля́лись депутáции от различных епáрхий, с просьбами - приня́ть сан епи́скопа на их кáфедры. Но он по той или инóй причине старался уклоня́ться от этого высокого назначения. Да и прóмысл Бóжий очеви́дно не суди́л быть этому. В то время, когда отказы о. Серапиóна уступали настойчивости проси́телей и он уже отправлялся для рукоположéния в епи́скопы, неожидáнно явля́лось какóе-нибýдь вáжное препя́тствие, и совершéние тáинства откладывалось. Это повторялось нéсколько раз.

Местное начáльство очень уважало о. Серапиóна. Влáсти города Хвалы́нска чáсто посещали Черемшáн, осóбенно летом. Нерéдко можно было видеть испрáвника бесéдующим с о. Серапиóном. А при́став С. пря́мо покрови́тельствовал Черемшáну. Этим отношéнием только и можно объяснить то обстоя́тельство, что [Вéрхний] Черемшáн, почти́ за всё своё существовáние при о. Серапиóне, ни рáзу не подвергáлся нападéнию полиции.

*

Так шло время.

Мнóгие духóвные дети о. Серапиóна отошли́ в вéчность. На горé, порóсшей густым ли́ственным лесом, вы́сились около сотни крестóв, осеня́вших безмóлвные моги́лы и́ноков. О. Серапиóн пережил почти́ всех свои́х товарищей по заключению. Но и его здоровье, благодаря́ понесённым трудáм и тяжёлым испытаниям, постепéнно ослабевало.
Он стал недомогáть всё чáще и чáще. А в последнее время и в цéрковь не ходил по целым неделям, чего рáньше с ним никогдá не бывáло. Больше всего его мучили ломотá ног и головны́е бóли - следы простуды, полученной им во врéмя бéгства заграни́цу и заключения в тюрьме. К медицинской помощи он почти́ никогдá не прибегáл, находя́ лечение для и́нока, отрéкшегося ми́ра, не нýжным.

Осóбенно трýдно было для негó начало 1898 гóда. Болезнь его в это время принялá тяжёлый оборóт. Чувствуя изнеможéние, о. Серапиóн попросил соверши́ть над ним тáинство елеосвящéния, после которого причасти́лся Св. Тáин.

Я́сность разсýдка не покидáла его до сáмой смерти. Он давал наставлéния толпившейся у его одра брáтии. Просил их свя́то блюсти́ начатое им вели́кое дело - подви́жничество.
Брáтия всё ещё утешáла себя надеждой, что болезнь его минýет, что любимый пáстырь поживёт среди́ них. Но этой желáнной надежде не сужденó было испóлниться.

*

7-го января, в 10 часов утрá, о. Серапиóна не стáло. Звезда Черемшáна закати́лась.

Гóрестная весть с быстротой молнии облетела весь старообря́дческий мир. Со всех концов России к Черемшáну потянулись сотни поклóнников, спеши́вших отдать последний долг почи́вшему.

Никогдá Черемшáн не видел такого мнóжества богомóльцев. Тут были не сóтни, но тысячи народа. Вся эта масса в тихом безмóлвии двигалась за грóбом почи́вшего, прерывая это цари́вшее грустное молчание церкóвными песнопéниями. Но перó слабó вы́разить то душéвное потрясéние, которое охватило присутствующих при опускании дорогого прáха в моги́лу.
В толпé слы́шались рыдáния. В нéкотором отдалении от народа стоял одетый в лохмóтья старик. Он стоял, закрыв лицо руками, и тихо всхли́пывал. Это рыдáл старик-ни́щий, видевший в покóйном последнюю надежду своей стáрости.

Умер о. Серапиóн. Но память о нём не умрёт в сердцах старообря́дцев!

Этот вели́кий человек не любил кричáть о свои́х добродéтелях; он делал своё вели́кое дело вдали́ от ми́ра, в тиши́ святóй оби́тели. Жизнь его сама говорит за себя, и этот ди́вный голос способен пробуди́ть спящие сном грехá дýши и показать им путь к нрáвственному совершéнству и преспея́нию.

²Звёзды эти я́рко светили на всём протяжéнии двухвековóй истории старообря́дчества, и чем темнéе была окружающая ночь, тем я́рче блистáли эти звёзды. Свет их служи́л путевóдной ни́тью старообря́дчеству, которое неуклóнно шло и идёт намéченной ими дорóгой. Звёзд этих зажигалось мнóго в старообря́дчестве, и

* * * * * * *

Примечания:

¹ По други́м данным, приезд о. Серапиóна в Россию относится к 1861 гóду. (Ред.)

² Здесь, по-ви́димому, пропущена фраза о духóвных путевóдных звёздах - святы́х

  прáведниках, показавших и́стинный путь ко спасéнию. Возможно, фраза о

  «звёздах» первоначально продолжала текст о том, что «звезда Черемшáна

  закати́лась», но потóм была сделана вставка другого текста, разорвавшая

  первоначáльный логический строй статьи́ (Ред.)